В санкт-петербургском Музее Суворова появился необычный памятник защитникам Ленинграда. Игрушечный оловянный матрос, найденный поисковиками на теле неизвестного бойца, погибшего в урочище Гайтолово.
Двадцать четвёртого января 2020 года газета «Санкт-Петербургские ведомости» сообщила, что в Музее Суворова появился необычный и очень трогательный памятник защитникам Ленинграда в годы Великой Отечественной. Это игрушечный оловянный матрос-балтиец, найденный в 2013 году участниками студенческого поискового отряда «Ингрия» на месте боёв в районе урочища Гайтолово Ленинградской области. Он занял место в Зале Победы, рядом с диорамой «дома Павлова» в Сталинграде, изображениями маршалов Жукова и Рокоссовского.
Игрушку выпустила в 1930-е годы московская художественная фабрика при Центральном парке культуры и отдыха имени Горького. Полный комплект таких же матросов, имевших куда более лёгкую судьбу и пребывающих в гораздо лучшей сохранности, можно увидеть в экспозиции Музея оловянных солдатиков, являющегося частью Музея Суворова. О владельце игрушечного балтийца, увы, неизвестно практически ничего. Рядом с телом, на котором нашли фигурку, не было ни документов, ни каких-то именных вещей — только граната, пригоршня патронов и металлическая кружка. Сам оловянный матрос настолько врос в болотистую землю, что поначалу его приняли за осколок снаряда. Сотрудники музея сочли, что уникальный экспонат достоин отдельной витрины и должен стать своеобразным мемориалом всем защитникам Ленинграда, оставшимся неизвестными. Открытие произошло как раз перед годовщиной освобождения города от блокады, которая отмечается сегодня, 27 января.
Пользователь Facebook Макс Вастянов посвятил этому стихи, которые назвал «Оловянная баллада»:
«Папа, смотри: солдаты, матросы — Полк их по полке шагает в ряд!»
Папа и сын — лет пяти, в матроске.
Тридцать девятый.
«Пассаж». Ленинград…
«Папа, возьми!
Чтоб матрос оловянный Вместе с тобою фашистов побил!»
Так Оловянный в нагрудном кармане
Вместе с живыми на фронт уходил.
Шли ленинградцы, и шёл Оловянный
В ярость атак и в сырость болот.
«Слышишь, Большой, ты не дрейфь, все нормально.
Помнишь, кто дома всегда тебя ждёт?»
Город в блокаде.
В городе голод.
Вновь прорываться идет батальон.
«Сыну напишешь?
Пиши: ждать недолго.
И от меня оловянный поклон».
В хмурой ночи под неистовой силой
Небо мешалось с землей и огнём.
Тесный окоп стал
Большому могилой.
И Оловянный остался при нём.
«Слышишь, Большой?
А, Большой?
Нет… Не слышишь.
Ты полежи, ты поспи, я с тобой.
Взрывы помалу становятся тише,
Видимо, скоро закончится бой».
Пламя войны к могилам — сурово.
Многих теперь не найти уж и след.
«Без вести» — в списках напротив Большого.
А Оловянного вовсе в них нет.
«Слышишь?
Вдали словно громы пробили?
Крики „Ура“ — то Победы салют.
Верю, Большой — про нас не забыли.
Нас ведь найдут?
Нас конечно найдут!»
«Слышишь, Большой? Это звуки лопаты,
Кто-то снимает с нас комья земли. Семьдесят лет мы вас ждали, ребята.
Скоро вернёмся домой.
Нас — нашли».
